Направления и формы реализации публичной дипломатии

Публичная дипломатия в последние годы становится все более популярной темой как в научных исследованиях в сфере международных отношений, так и в обсуждениях экспертов-политологов. Идея возможности достижения государством внешнеполитических целей через взаимодействие с иностранной общественностью особенно привлекает ученых и экспертов по нескольким причинам.

Во-первых, с каждым годом государства все меньше могут рассчитывать на использование исключительно военных средств или экономических ресурсов для обеспечения своих внешнеполитических интересов из-за растущей глобальной взаимозависимости, размывания национальных границ, культивации гуманистических и демократических ценностей в мировом масштабе. Во-вторых, достижения технологического прогресса упростили доступ общественности к источникам информации, а также процесс обмена ею, что повысило значимость того, какие именно идеи, точки зрения и дискурсы доминируют в международном информационном поле. В-третьих, все больше внимания в международной политической повестке как на уровне отдельных государств, так и на уровне межгосударственных объединений и неправительственных организаций уделяется человеку, его личности, правам и свободам, их защите и гарантиям, а значит, подчеркивается и роль индивида и гражданина в процессах, напрямую затрагивающих условия жизни и будущее государства и общества. Растет внимание к роли социума и общественного мнения в процессе принятия политических решений, соответственно, повышается и значимость исследования концепции, предполагающей возможность влияния на взгляды рядовых граждан при наличии политических мотивов. Таким образом, публичная дипломатия остается актуальным направлением исследований.

Тем не менее в том, что касается теоретического осмысления, она по-прежнему представляет значительный вызов для научных изысканий. Как концепция публичная дипломатия впервые оформилась в среде американских политологов и первые десятилетия своего существования развивалась преимущественно в США. В связи с этим как теоретическое направление она имеет определенную специфику. Для американской политической мысли характерно доминирование дескриптивного подхода к исследованию над нормативным 1. Соответствующую особенность подробно описал профессор МГИМО Э.Я. Баталов: «Одна из специфических черт американской политической мысли заключается в том, что ее творцы в большинстве своем никогда не жили в башне из слоновой кости и были тесно связаны с политической практикой. <…> Они были ориентированы на практику. Они видели свою задачу не в том, чтобы открыть “вечные”, абстрактные законы политического бытия, а в том, чтобы дать обоснование тем или иным практическим целям» 2.

Упомянутая особенность проявляется, помимо прочего, в том факте, что многие ключевые американские политические мыслители были не теоретиками (во всяком случае, не только), а именно практиками 2: Т. Джефферсон, А. Гамильтон, В. Вильсон, Г. Киссинджер, З. Бжезинский.

Данная ситуация нашла отражение в том числе в исследованиях публичной дипломатии. Автора термина, декана Школы права и дипломатии им. Флетчера Университета Тафтса Э. Галлиона называют одним из самых успешных карьерных дипломатов в истории США 3. Х. Тач, который опубликовал значимые работы по этой теме, отдал дипломатической службе 36 лет своей жизни (включая работу в Москве в начале холодной войны). Дж. Най-мл., известный сегодня как автор концепции “мягкой силы”, по содержанию пересекающейся с публичной дипломатией, в разные годы занимал политические должности (в том числе, в Совете национальной безопасности и в Национальном совете по разведке США). Н. Сноу, под редакцией которой вышел один из наиболее всеобъемлющих трудов энциклопедического характера по исследуемой теме – «Пособие по публичной дипломатии издательского дома “Ратледж”» (The Routledge Handbook of Public Diplomacy) 4, проходила стажировки в Информационном агентстве США и Государственном департаменте США. Поэтому не должен вызывать удивления тот факт, что в теоретическом, намеренно дистанцированном от конкретных примеров и кейсов, осмыслении публичной дипломатии отсутствует четкий общепринятый набор “канонических” установок, что, с одной стороны, оставляет ученым существенный простор для исследований, а с другой, - затрудняет поиск точек соприкосновения, так как понимание базовых вопросов публичной дипломатии может существенно отличаться у разных экспертов.

Основополагающая сложность заключается в отсутствии единого общепринятого определения. Как было отмечено выше, считается, что первым, кто сформулировал определение понятия “публичная дипломатия” в значении близком к современному, был Э. Галлион 5, когда он основал Центр публичной дипломатии им. Э.Р. Марроу в 1965 г. По мнению Галлиона, публичная дипломатия подразумевает оказание влияния на взгляды и представления иностранной общественности в контексте принятия внешнеполитических решений.

Стоит отметить, что в научной литературе “публичная дипломатия” как формулировка не фигурировала до 1972 г. 6 7 После Галлиона множество определений этого термина было дано специалистами, представляющими различные школы мысли, страны и отрасли науки, однако к согласию они так и не пришли. Американский историк Э. Лэйн совершенно справедливо заметила, что публичная дипломатия прочно вошла в лексикон дипломатов XXI в., не имея четкого определения 8. В этой связи определение публичной дипломатии тем или иным исследователем во многом зависит от того, что именно лично он вкладывает в это понятие.

Отсюда вытекает еще одна сложность: отсутствие консенсуса среди ученых относительно того, что представляет собой процесс реализации публичной дипломатии, какие виды деятельности он в себя включает, по какому принципу они должны быть классифицированы и должны ли вообще. Если практически каждое исследование, посвященное этому феномену, включает в себя его определение (пусть и не единое для всех авторов), то типология процессов реализации публичной дипломатии в тематических работах встречается гораздо реже. Например, раздел, посвященный классификации изучаемого явления, отсутствует в охватывающей широкий спектр вопросов монографии “Публичная дипломатия: Теория и практика” 9 коллектива авторов МГИМО МИД России. То же можно сказать и об упомянутом выше и весьма популярном на международном уровне пособии издательства “Ратледж” 4: первое издание 2009 г. не включало отдельной главы, посвященной классификации практик публичной дипломатии, хотя исследования некоторых членов авторского коллектива и затрагивают этот вопрос. Интересно, что ситуация изменилась во втором издании пособия 2020 г. 10: в нем появился целый раздел, посвященный “ключевым практикам” публичной дипломатии.

Даже в тех случаях, когда научные работы затрагивают указанную тематику, отсутствие унифицированной терминологии и общей теоретической рамки не может не вызывать путаницы и затруднений у исследователей. Эксперты, описывая проявления публичной дипломатии, зачастую используют термины “измерения” 11 12 13, “элементы / типы” 14, “инициативы” 15, “направления” 16 17 18, “техники” 19, “составляющие” 20 и пр., подразумевая одни и те же или, по крайней мере, смежные представления. Таким образом, не имея единого общепринятого подхода к классификации процессов реализации публичной дипломатии, экспертному сообществу приходится сталкиваться со сложностями при анализе других аспектов соответствующей сферы исследований: например, при оценке эффективности публичной дипломатии конкретного государства, сравнении публичной дипломатии нескольких стран и т.п. Именно по этой причине данная статья нацелена на то, чтобы на основе анализа аккумулированных знаний, полученных при изучении работ отечественных и иностранных ученых, выработать наиболее сбалансированные и универсальные подходы к классификации процессов реализации публичной дипломатии, которые значительно упростят дальнейшие изыскания, что особенно важно на фоне растущей актуальности публичной дипломатии как направления исследований.

При классификации процессов реализации публичной дипломатии и отечественные, и иностранные исследователи чаще всего опираются на модели, разработанные М. Леонардом и Н. Каллом. Именно эти авторы наиболее четко сформулировали подходы к систематизации изучаемого явления в целом, а не только применительно к частным случаям.

М. Леонард, британский политолог, директор аналитического центра “Европейский совет по международным отношениям” выделяет три “измерения” публичной дипломатии 11. Первое измерение – реактивное, подразумевает непосредственно реагирование на происходящие события, по времени исчисляется часами и днями. Второе, проактивное, заключается в формировании повестки дня через деятельность и мероприятия, направленные на трансляцию некоего посыла и оказание влияния на установки и взгляды в сознании иностранной общественности. Что касается временных рамок, проактивное измерение ограничивается неделями и месяцами. Дж. Най, который в своем анализе публичной дипломатии также использует модель Леонарда, характеризует второе изменение как “стратегическую коммуникацию” 13. Третье измерение – это построение долгосрочных взаимоотношений с иностранной общественностью. Оно подразумевает достижение признания ценностей и убеждений государства-инициатора за рубежом и параллельное изучение иностранного опыта со стороны этого государства. По временнóму критерию данное измерение наиболее долгосрочное – связанные с ним практики реализуются годами.

Дж.Р. Келли, профессор Американского университета (г. Вашингтон), отталкиваясь от модели М. Леонарда, предлагает выделять три основные категории деятельности в публичной дипломатии: “информация”, “влияние”, “вовлечение” 12. Первая категория включает в себя реагирование на события или кризисы в краткосрочной перспективе, манипуляцию информационными потоками. Вторая подразумевает долгосрочные кампании по воздействию, направленные на изменение установок в сознании целевой аудитории. Третья категория касается выстраивания взаимоотношений в долгосрочной перспективе, культивации доверия и взаимопонимания между народами. Данный подход отличает обобщенное понимание процесса реализации публичной дипломатии, поэтому обозначаются только принципы, в рамках которых происходит такое воздействие, но конкретные инструменты, инициативы и программы не называются.

Несколько иной подход предлагает американский эксперт по публичной дипломатии, профессор Р. Захарна, по мнению которой, весь широкий спектр инициатив публичной дипломатии можно разделить на две категории: информационное измерение и измерение взаимоотношений. Первое сфокусировано на формулировании и распространении определенных посылов для достижения политических целей. Второе измерение предполагает достижение политических целей за счет выстраивания взаимоотношений и конструирования социальных структур 15. Примечательно, что у Захарны временнóй критерий отсутствует, хотя измерение взаимоотношений априори подразумевает более длительные по времени программы, связанные как правило с образованием и культурой.

Особое внимание временнóму критерию уделяет американский дипломат Х. Тач. Он выделяет “медленные” и “быстрые” техники публичной дипломатии, изучая опыт США 19. К быстрым он относит информационные программы и инструменты, задача которых в реализации немедленных или краткосрочных политических целей. Медленные техники включают в себя культурные и образовательные программы и обмены, они нацелены на достижение взаимопонимания между народами государства-инициатора и стран-адресатов его публичной дипломатии в долгосрочной перспективе.

Как уже было сказано, одной из ключевых альтернативных моделей типологизации процессов реализации публичной дипломатии, принимаемой за основу многими исследователями, является вариант, предложенный британским историком Н. Каллом. Он выделяет пять “типов” публичной дипломатии: восприятие, агитация, культурная дипломатия, дипломатия обменных программ, иновещание 14. Восприятие - элемент, отличающий Калла от большинства исследователей, как правило, фокусирующихся исключительно на направленных вовне действиях, - подразумевает сбор и анализ данных об иностранной аудитории и общественном мнении для выбора наилучшего подхода в рамках публичной дипломатии.

Агитация в данном контексте – это попытка активно продвинуть в сознании иностранной общественности некое политическое решение, идею или в целом интересы актора. Культурная дипломатия подразумевает воздействие на международную среду через обнародование актором своих культурных ресурсов и достижений и/или через содействие распространению своей культуры за рубежом. Некоторые ученые предпочитают отделять культурную дипломатию от публичной, ограничивая понимание последней только рамками агитации 21.

Дипломатия обменов позволяет государству достигать поставленных целей, отправляя своих граждан за рубеж и принимая иностранцев, например, на период обучения. Интересно, что ряд экспертов объединяет предыдущие два типа в один. В частности, профессор Свободного университета Берлина Дж. Гиноу-Хехт, анализируя культурную дипломатию Соединенных Штатов, включает в это понятие как экспорт американской культуры, так и академические обмены 22.

Последний выделяемый Н. Каллом тип – иновещание или международное вещание - подразумевает взаимодействие с иностранной аудиторией через радио, телевидение и интернет. По своему роду деятельности иновещание может пересекаться со всеми предыдущими элементами.

Примечательно, что в отличие от М. Леонарда и Дж.Р. Келли, Н. Калл не дифференцирует типы публичной дипломатии по принципу конечной цели. У всех присутствует единая конечная цель – влияние на иностранную общественность. Однако Калл, как и Леонард, вводит временнóй критерий. Воздействие агитации – краткосрочное, культурной дипломатии – долгосрочное, дипломатии обменов – крайне долгосрочное, иновещания – среднесрочное, восприятия – кратко- и долгосрочное.

Похожей логики придерживается профессор кафедры теории и истории международных отношений РУДН Г.Ю. Филимонов, выделяя четыре направления публичной дипломатии: внешнюю культурную политику, культурную дипломатию (эти понятия, по мнению Г.Ю. Филимонова, хоть и являются смежными, но не равнозначны, так как культурная дипломатия предполагает более широкий круг участников, включая негосударственных акторов 23), информационное сопровождение международной деятельности государства и образовательные обменные программы 18. Матрицу направлений также применяют в своем анализе политики “мягкой силы” бывших империй заведующая и старший научный сотрудник cектора международных организаций и глобального политического регулирования ИМЭМО РАН И.Л. Прохоренко и Е.М. Харитонова, добавляя к экспорту образовательных услуг и культурной дипломатии такие направления, как зарубежное продвижение языка государства-инициатора и содействие международному развитию 24. Профессор, заведующая кафедрой американских исследований СПбГУ Н.А. Цветкова на примере американского кейса сокращает число таких направлений до трех: информационного, образовательного и культурного 25.

Интересен и тот факт, что в исследованиях публичной дипломатии часто наблюдается тенденция к умножению числа элементов в соответствующей классификации. Например, отдельные работы посвящены исследованию “гастродипломатии” 26 - использованию национальной кухни для целей публичной дипломатии; в других встречается термин “спортивная дипломатия” 27 с фокусом на международные спортивные состязания и тот эффект, который они оказывают на международный имидж государств.

Выделяется тенденция ряда исследователей рассматривать достижения технологического прогресса в качестве повода для расширения спектра классификации процессов реализации публичной дипломатии. Изначально в качестве отдельного направления публичной дипломатии некоторые эксперты выделяли цифровую дипломатию или “публичную дипломатию Web 2.0” 28 29, то есть воздействие на общественное мнение при помощи цифровых технологий в целом, интернета и всех сопутствующих платформ и инструментов (сайты, социальные сети, блоги и т.п.). В дальнейшем появились также публикации с фокусом на определенных элементах, связанных с интернет-технологиями, и расширяющие соответствующую терминологию. В частности, возникли такие термины, как “твипломаси” или “твиттер-дипломатия” (англ. twiplomacy / twitter diplomacy) 30, обозначающие использование одноименной социальной сети для манипуляции информационными потоками и общественным мнением; а также “дипломатия больших данных” (англ. big data diplomacy) 31 32, суть которой заключается в использовании технологий по сбору, обработке и анализу данных для наилучшего таргетирования аудитории в интернете. Подобные тенденции лишний раз подтверждают тезис об отсутствии единого консенсуса в экспертном сообществе, изучающем публичную дипломатию.