Внешняя политика Новой Зеландии: малая страна в эпоху глобальной конкуренции

Новая Зеландия (НЗ) расположена в стороне от географически обусловленных узлов противоречий между великими державами, но активно продвигает свои экономические интересы и принимает деятельное участие в международной политике как в собственном регионе, так и глобально. При этом страну едва ли можно отнести к великим державам, а большинство исследователей характеризуют ее как малую. Внешняя политика НЗ обусловлена географическим расположением в южной части Тихого океана (Южно-Тихоокеанский регион, ЮТР), небольшими территорией и численностью населения, местом страны в мировых хозяйственных связях и глобальном разделении труда, культурно-исторической общностью со странами так называемой англосферы, куда относят также Австралию, Великобританию, Канаду и США.

Большое влияние на внешнюю политику НЗ оказывает динамика регионов Индийского и Тихого океанов (или Индо-Тихоокеанского региона, ИТР). Она обусловлена глобальными трансформациями, сдвигами в мировой политике и экономике, перемещением центра экономического и политического развития с Запада на Восток, формированием новых региональных и межрегиональных союзов и коалиций, изменением соотношения сил в международных отношениях и характера мирового лидерства 1. В контексте быстрого экономического развития ряда незападных акторов и их военно-политического усиления в первой четверти XXI в. выросла межгосударственная конкуренция, как среди развитых стран, так и между старыми и новыми глобальными и региональными акторами. Ось конфликтности в международных отношениях сегодня формируют противоречия между развитыми и развивающимися странами, Глобальными Севером и Югом. Крупнейшим конфликтом, оказывающим непосредственное влияние на ИТР, можно назвать противостояние США и КНР. Если же рассматривать более широкий Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), то выделяется также конфликт России и Запада.

В ИТР обращают на себя внимание разъединительные тенденции, вызванные соперничеством Китая и США за мировое политическое влияние и контроль над высокотехнологическими рынками, и объединительные – стремление двух названных стран сплотить вокруг себя формальные или неформальные объединения 2. Как следствие наблюдается конкуренция экономических и инфраструктурных мегапроектов, формирование политических и военных объединений, торговые войны, межгосударственные конфликты вплоть до боевых столкновений из-за территорий, в том числе морских, статуса границ, на идеологической и религиозной почве. КНР стремится к экспансии капитала, высокотехнологическому росту и созданию пояса дружественных государств в Азии. Цель США – сдерживать развитие Китая, ограничить его влияние, вводя торгово-экономические барьеры и санкции, вовлекая его в гонку вооружений, углубляя собственные союзнические отношения со странами региона, включая в них новые государства. В этом контексте АСЕАН, на протяжении десятилетий предлагавшая площадку для многосторонней дипломатии и разрешения противоречий между региональными акторами, сталкивается с внутренними противоречиями из-за трансформации влияния ведущих игроков, их стремления перетянуть на свою сторону больше сторонников.

В такой среде глобальной и региональной конкуренции формируется внешняя политика и стратегия национальной безопасности НЗ. Цель данной статьи – выявить основные направления внешней политики этой страны. Гипотеза заключается в том, что НЗ представляет собой малую страну и, как следствие, имеет жесткие рамки в выборе курса развития и взаимодействия со средой, определяемые ее старшими партнерами, структурой системы международных отношений.

Методологической основой исследования послужила теория малых стран, представляющая собой межпарадигмальную теорию среднего уровня, находящуюся в процессе развития. В ее рамках встречаются как положения отдельных парадигм теории международных отношений, так и их совмещение в том или ином соотношении. Исследователи неоднократно предпринимали попытки рассмотреть Новую Зеландию как малую страну 3 4, однако на эту тему ведется дискуссия 5. Задача соответствующего раздела статьи – определение оптимального подхода к исследованию внешней политики НЗ как МС.

Теорию малых стран разрабатывали отечественные и зарубежные авторы (соответствующие работы перечислены в табл. 1, 2). Эта теория является ответвлением более широкой дискуссии об акторности государств, их глобальном потенциале и международном статусе. Внешнюю политику НЗ в большей степени изучали за рубежом 4 6 7, однако ряд исследований принадлежит и российским учеными 3 8 9 10, в том числе о роли США и КНР в ЮТР 11.

Несмотря на то, что проблематика МС изучается в науке о международных отношениях с середины XX в., до сих пор не сложилось единого подхода к их определению. Не выявлены и принимаемые всеми исследователями критерии категоризации стран, при этом большинство придерживается деления на малые, средние и великие державы, многие также добавляют к ним микро- и сверхдержавы. В то же время границы между этими группами зачастую размыты. В связи с этим авторы предлагают те или иные варианты комбинации критериев определения малых стран 12 13.

В основе существующих противоречий концептуализации МС находятся две взаимосвязанные проблемы. Первая – приоритет количественных или же качественных критериев. Под первыми большинство исследователей понимает размеры территории, численность населения, экономические данные, такие как ВВП, и количественные военные показатели. В то же время возникает неоднозначность при определении конкретных параметров. Так, общепринято считать Финляндию малой страной 14, а Великобританию – великой, тогда как площадь первой составляет 338 тыс. км², а второй – всего 244 тыс. км². С населением схожая проблема: численность жителей малой страны Бангладеш 15 составляет 171 млн, а великой державы Франция – 68 млн. Что касается экономики, уместно вспомнить дискуссию по вопросу объективности таких показателей, как ВВП, ВВП по ППС и т.п. 16. Количественные военные показатели регулярно подсчитываются в тех или иных областях, однако без учета качественных факторов они недостаточно объективны.

Качественные (относительные) критерии представляются более субъективными. Упоминаемые в научных публикациях, они сгруппированы в табл. 1.

Источник: составлено автором.

Большинство авторов указали на слабую способность МС влиять на глобальные процессы, что выявляется лишь при соотнесении между собой различных государств, что и предлагается делать во втором критерии. Критерии самоидентификации страны как малой и осознания слабой способности к защите связаны с национальным политическим дискурсом и не поддаются квантификации. Наличие асимметричных отношений может быть легко оспорено, например, “особыми отношениями” США и Великобритании. Наиболее перспективным представляется критерий поведения, однако он ограничен второй проблемой концептуализации малых стран.

Эта вторая проблема – особенностей внешнеполитического поведения – связана с межпарадигмальными противоречиями, берущими корни из базовых философских вопросов о природе и свойствах человека, государства, международных отношений. Существует как минимум три парадигмальных подхода к данному вопросу: в рамках политического реализма, либерализма и социального конструктивизма. В табл. 2 представлены выделяемые тем или иным подходом особенности поведения малых стран, упомянутые в научных публикациях.

Источник: составлено автором.

Ключевым противоречием, опосредующим акцентирование различающихся особенностей, можно назвать разные положения о природе внешнеполитического поведения малых стран. С точки зрения политического реализма, их внешняя политика детерминирована динамикой структуры системы международных отношений, и они, обладая слабой силой (power), стремятся к выживанию, примыкая к великим державам. В либерализме первичными считаются внутриполитические процессы и борьба групп политической элиты, обладающих различными интересами. Вследствие ограниченности ресурсов у этих групп ограничены и интересы малых стран. С позиции социального конструктивизма МС обладают соответствующей идентичностью “малых стран”, которая корректирует их внешнеполитические амбиции. Изменения же политики происходят в результате изменений идентичности. Важно отметить, что и в марксистской парадигме, например, в теории зависимости или мир-системном подходе, есть страновая классификация (центр – полупериферия – периферия). Но едва ли понятие “периферия” соответствует понятию “малая страна”, как показывает пример Швейцарии или Финляндии, которые можно отнести и к малым странам, и к странам “центра”.

Таким образом, в политическом реализме акцентируется ограниченность силы МС, их потенциала принуждения. В либерализме не отрицается их слабость, но делается упор на возможности нормативного влияния, продвижения “мягкой силы”, многосторонности и экономического соразвития с партнерами. В конструктивизме отмечается прежде всего самоидентификация малых стран, их идентичность, опосредующая образ самой страны, ее окружения, из чего следуют трактовка и восприятие вероятности тех или иных международных событий. При этом материальные основания, такие как экономика и военная сила, вторичны. В марксистской же парадигме речь идет о наиболее слабо развитых странах с точки зрения общественно-производительных сил и их места в глобальной системе разделения труда.

Как уже говорилось выше, многие авторы предлагают игнорировать онтологические противоречия между парадигмами, объединить критерии классификации стран и создать единую теорию среднего уровня. Однако даже для каждого из критериев по отдельности не существует консенсуса. В то же время дискуссия о МС является частью более широкого обсуждения классификации стран вообще.

В данной статье предлагается обратиться к уже опробованной автором методологии классификации стран на примере отнесения Австралии к средней державе 29. В соответствии с ней в единой совокупности рассматривается три модели классификации: иерархическая, нормативная (функциональная) и поведенческая. Выводы делаются на основе качественного анализа полученных результатов и сопоставления с другими странами. Проанализируем НЗ с помощью предложенной методологии.

Новая Зеландия – развитая страна c высоким уровнем качества человеческого капитала. Численность ее населения – около 5.2 млн человек, и по этому показателю она занимает 125 место в мире. По площади она находится на 77 месте (265.7 тыс. км²). ВВП составляет 0.16% мирового (2023 г.).

Новозеландская экономика в значительной мере опирается на торговлю. Доля экспорта товаров и услуг в ВВП – 22.15%, а импорта – 26%. Сальдо торгового баланса в 2024 г. составило -9.3 млрд долл. США. Основу экспорта традиционно составляет сельскохозяйственная продукция (рис. 1). Так, Новая Зеландия – первый в мире экспортер молока и второй – молочных продуктов и шерсти. Импортирует же она прежде всего минеральное топливо и транспортные средства. Важно отметить, что в НЗ развита возобновляемая электроэнергетика, в рамках которой генерируется 82% электричества, 40% первичной энергии. Остальные 60% производимой в стране энергии вырабатываются из нефти (32%), природного газа (21%) и угля (7%), которые в основном добываются на территории страны.

Источник: составлено автором по данным ITC.

Большинство ведущих торговых партнеров НЗ – региональные игроки (рис. 2, 3). В то же время необходимо отметить США – близкого партнера этой страны, а также Великобританию – ее бывшую метрополию. Ожидается, что в ближайшие годы будет расти товарооборот со странами – членами Евросоюза как следствие вступления в силу соглашения о свободной торговле в мае 2024 г.

В 2022 г. ПИИ в НЗ составили 93.85 млрд долл. США или 38.8% ее ВВП. Ведущими поставщиками инвестиций, обеспечившими их 57.5% (к 2023 г.), выступают Австралия, Великобритания, США и Япония. Новая Зеландия занимает 27 место в Глобальном индексе инноваций 2023 г. и шестое – в Индексе экономической свободы 2023 г.

Источник: составлено автором по данным ITC .   

Источник: составлено автором по данным ITC.

Следствием активной внешнеторговой политики является приверженность НЗ развитию беспошлинного формата торговли. Так, в отчете национального МИД за 2023 г. отмечено, что уже 73.4% экспорта реализуется в рамках соглашений о свободной торговле, а к 2028 г. ставится задача достигнуть 75%. На сегодняшний день соответствующие соглашения заключены с Австралией, Великобританией, Гонконгом, Китаем, Малайзией, Республикой Корея, Сингапуром, Таиландом, а также с АСЕАН (совместно с Австралией, AANZFTA) и Евросоюзом (NZ–EU FTA). Кроме того, с Сингапуром и Чили действует соглашение в области электронной торговли (Digital Economy Partnership Agreement, DEPA). Помимо этого, НЗ принимает участие в ряде региональных и трансрегиональных торгово-экономических объединений, таких как Всестороннее региональное экономическое партнерство (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP), Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (Comprehensive and Progressive Agreement for Trans-Pacific Partnership, CPTPP), Транстихоокеанское стратегическое экономическое партнерство (P4), Индо-Тихоокеанское экономическое рамочное соглашение (Indo-Pacific Economic Framework, IPEF), Тихоокеанское соглашение о более тесных экономических отношениях (Pacific Agreement on Closer Economic Relations, PACER Plus) (рис. 4).

Источник: составлено автором.

В опубликованной в 2023 г. Министерством иностранных дел и торговли Стратегической оценке внешней политики НЗ характеризуется как МС, одновременно тихоокеанская и “западная”; независимая и с малой “жесткой силой”; географически удаленная и доступная; принципиальная и прагматичная. Она не обладает существенным военным потенциалом: по размеру оборонного бюджета в 2023 г. занимала 151 место в мире, доля этих расходов в ВВП составляла 1.2%, в вооруженных силах служат около 15 тыс. человек. В рейтингах обороноспособности Новая Зеландия занимает невысокие места: Global Firepower 2025 – 86-е в мире, Lowy Institute 2024 – 13-е в Азии. Отмечаются проблемы нехватки личного состава вооруженных сил, недостатка оборудования, износа техники, сообщается о недофинансировании размером до 5 млрд новозеландских долл. В связи с этим НЗ в значительной мере опирается на многосторонность, взаимодействие с широким кругом партнеров (рис. 5).

Основы внешней политики обоснованы традициями маори, а сама НЗ позиционируется как бикультурная и мультикультурная страна. Из этого выводятся транслируемые вовне либеральные ценности: права и свободы человека, справедливое распределение благ, демократические институты, основанный на правилах миропорядок. Поддержание последнего признается важнейшей составляющей национальной безопасности, позволяющей распространять либеральные ценности в мире и развивать выгодные международные сотрудничества.

В основе внешнеполитических интересов лежит деление на глобальный, региональный (ИТР), субрегиональный (ЮТР) уровни.

Новая Зеландия выступает за мультилатерализм, “предоставляющий (государству. – Авт.) возможности для выражения своего мнения и влияния, которых не достичь иным способом”. Основным элементом ее “мягкой силы”, проецируемой на многосторонних площадках, является акцент на достигнутом равенстве маори и потомков переселенцев, что привело к повышению благосостояния всей нации и возведению экологии в приоритет. Главные инструменты политики этой страны на глобальном уровне – ценностно-идеологический и торгово-экономический (как, например, в отношениях с ЕС, Германией, Финляндией и т.д.).

В 2023 г. была выпущена первая в истории НЗ Стратегия национальной безопасности (СНБ) сроком до 2028 г. Ей сопутствовали и другие стратегические документы: упомянутая выше Стратегическая оценка внешней политики, Заявление об оборонной политике и стратегии Министерства обороны и доклад службы разведки НЗ Угрозы безопасности Новой Зеландии в 2023 г. Красной нитью через все четыре текста проходит проблема изменения климата – это непосредственно связано с островным положением самой НЗ и регионом ее интересов – ЮТР. Выход же документов именно в 2023 г. обоснован деградацией “среды безопасности” прежде всего в ИТР. В них выделено три соответствующих группы вызовов.

Первая – стратегическая конкуренция и давление на основанную на правилах международную систему. Угроза последней исходит, прежде всего со стороны США и Китая, но также других игроков, “авторитарных” держав, к которым новозеландские стратеги отнесли Иран, КНДР, Россию. Отмечено, что даже напряженность, не перерастающая в полноценный конфликт, может иметь непредсказуемые, но существенные последствия для торговли и цепочек поставок НЗ. В этой связи министр иностранных дел У. Питерс подчеркивал, что 80% экспорта НЗ в ИТР проходит через нестабильное Южно-Китайское море.

Ко второй группе – трансграничным вызовам – отнесены экстремизм, терроризм, дезинформация, иностранное вмешательство, шпионаж, транснациональная организованная преступность, диверсионная кибердеятельность, новые технологии двойного назначения, угрозы морской безопасности.

В третьей группе – вызовы демократии, среди которых популизм, растущее экономическое неравенство, снижение доверия к государственным институтам, разобщенность.

В рамках первой группы угроз выделена также деятельность России: ее “вторжение” (в терминах документации) на Украину, распространение дезинформации и вмешательство в выборы в странах Европы и США. Отмечены негативные последствия украинского конфликта для продовольственных и энергетических рынков, влияние на глобальную инфляцию, проблема “коррупции и клептократии из-за глобального охвата” приложения капиталов российского происхождения. С начала в феврале 2022 г. специальной военной операции (СВО) до сентября 2024 г. НЗ ввела санкции в отношении более 1600 физических и юридических лиц из РФ, пошлину в размере 35% на весь российский импорт, запретила покупку российских золота, нефти, газа, угля, ряда других товаров, частично ограничила экспорт, предоставила Украине помощь на сумму более 100 млн долл. США, в том числе отправляла этой стране нелетальное оборудование, расквартировала 97 военнослужащих в Великобритании для помощи и обучения персонала ВСУ. После отказа от создания зоны свободной торговли с ЕАЭС в 2014 г. отношения НЗ и России свелись к минимуму. В то же время участие, хоть и небольшое, в антироссийской деятельности в составе коалиции стран Запада позволяет НЗ зарабатывать политические очки перед партнерами, до последнего времени – прежде всего США. Подобными же причинами обусловлена поддержка позиции Соединенных Штатов по проблемам Ирана и КНДР.

В поисках ответа на глобальные и региональные вызовы НЗ опирается на многосторонние механизмы соответствующих форматов институтов регулирования (в ИТР), а также на сеть партнеров и союзников. Среди последних ведущим на всех уровнях системы международных отношений выступает Австралия. Страны играют друг для друга важную роль в торговле, инвестициях, культурных обменах, туризме, в сфере безопасности, оказывают взаимную поддержку на площадках глобального регулирования. Между ними заключено соглашение о свободной торговле (Closer Economic Relations, CER, 1983 г.), создан общий рынок (Single Economic Market, SEM, 2004 г.). Кроме того, оба государства состоят в CPTPP, RCEP, PACER Plus, АТЭС, Форуме тихоокеанских островов (ФТО), Содружестве наций. Важно, что страны координируют политику в ЮТР, имеют общие стратегические интересы. Австралия – единственный военный союзник Новой Зеландии: на основе договора ANZUS (1951 г.), Соглашения о тесных оборонных отношениях (Closer Defence Relations, CDR, 1991, 2018 гг.), а также пятистороннего разведывательного альянса “Пять глаз”. Проводятся ежегодные двусторонние встречи глав правительств, министров иностранных дел и обороны, в том числе в формате 2+2 (ANZMIN). В 2024 г. стороны выпустили совместное заявление о внешнеполитических намерениях и позициях, в котором были отмечены тесные связи в области истории и географии, либерально-демократических ценностей, региональных и глобальных интересов и стратегических перспектив.

Ключевыми глобальными партнерами НЗ являются Великобритания, Канада и США. Вместе с Австралией они образуют англосферу, имеют общую историю и близкую культуру, разделяют либеральные ценности. Помимо различных двусторонних и трехсторонних форматов взаимодействия все перечисленные входят в разведывательный альянс “Пять глаз”. Названная “пятерка” поддерживает сохранение основанного на правилах миропорядка, в рамках которого имеет множество экономических и политических выгод; выступает за укрепление роли США как глобального лидера. Помимо “Пяти глаз” НЗ состоит в таких многосторонних объединениях в сфере безопасности, как ABCANZ Armies (1947 г.), Five Eyes Air Force Interoperability Council (AFIC, 1948 г.), AUSCANNZUKUS (1960 г.), TTCP (1957 г.) – с теми же партнерами, Five Power Defence Arrangements (FPDA, 1971 г.) – с Австралией, Великобританией, Малайзией и Сингапуром.

Двусторонние отношения с США развивались волнообразно. В 1986 г. их контакты в области безопасности сократились из-за запрета НЗ на посещение своих территориальных вод атомными судами, за которым в 1987 г. последовало объявление безъядерного статуса этой страны. Новый этап сотрудничества, но менее интенсивный, чем ранее в рамках ANZUS, наступил с подписанием Веллингтонской (2010 г.) и Вашингтонской (2012 г.) деклараций. Их следствием стало сотрудничество по широкому кругу вопросов безопасности в ИТР, проведение регулярных встреч министров иностранных дел и военных. Между сторонами активно развиваются торговые и инвестиционные связи, совместная деятельность по вопросам морской безопасности, разведки, космоса. В то же время НЗ сохраняет безъядерный статус своих территориальных вод, поддерживает существование безъядерной зоны в ЮТР, не всегда разделяла внешнеполитические взгляды США, например, по поводу войны в Ираке, современной ситуации в Газе. Новозеландские политические элиты высказывают опасения по поводу того, что чрезмерное сближение с Вашингтоном ограничит внешнеполитическую независимость Веллингтона. Существующие двусторонние противоречия остаются важной причиной отсутствия между ними договора о свободной торговле.

С точки зрения США, НЗ – стратегический, но не ключевой партнер в ИТР. Так, в американской Стратегии национальной безопасности 2022 г. Новая Зеландия упомянута единожды, лишь в контексте альянса “Пять глаз”, тогда как Австралия – семь, а Китай – 10 раз. Вместе с тем во время встречи в 2022 г. тогдашних премьер-министра НЗ Дж. Ардерн и президента США Дж. Байдена стороны заявили о намерении расширять стратегическое партнерство, а новозеландская сторона в целом разделила взгляды Соединенных Штатов на безопасность в ИТР. Важным фактором сближения в апреле 2024 г. стала совместная декларация тогдашнего госсекретаря США Э. Блинкена и министра иностранных дел НЗ У. Питерса, где отмечалось, что существуют “веские причины для практического взаимодействия Новой Зеландии” с Quad и AUKUS. После вступления в должность 47-го президента США Д. Трампа в 2025 г. весьма вероятно усиление давления на Веллингтон в вопросах увеличения расходов на оборону НЗ не менее 2% ВВП, заключения новых соглашений с американцами в области безопасности, присоединения НЗ ко второй опоре AUKUS.

Уровень ИТР ключевой для НЗ с точки зрения безопасности, торговли и инвестиций. Основу ее региональной политики составляют два подхода: поддержка концепции свободного и открытого ИТР и избегание многосторонних альянсов при экономическом партнерстве с максимальным кругом партнеров. В СНБ 2023 г. сделан вывод о том, что разворачивающаяся конкуренция в регионе продолжит способствовать расширению сотрудничества между небольшими группами стран в таких форматах, как Quad и AUKUS. Вместе с тем НЗ по-прежнему привержена цели сохранения открытого, инклюзивного, стабильного и процветающего ИТР как посредством углубления сотрудничества с близкими партнерами, так и путем поддержания центральной роли АСЕАН. Также Новая Зеландия сохраняет территориальные претензии на Зависимую территорию Росса в Антарктиде и выступает за сохранение в регионе существующих международных режимов.

Наиболее важным игроком в ИТР называется АСЕАН. В стратегических документах подчеркивается важность ее центральной роли в обеспечении открытости, инклюзивности, стабильности и процветания в регионе. АСЕАН – важный торговый партнер НЗ, между сторонами действует режим зоны свободной торговли. НЗ принимает участие в Восточноазиатском саммите, Региональном форуме АСЕАН, встречах министров обороны стран АСЕАН-плюс. Кроме того, функционирует Совместный комитет по сотрудничеству и Форум партнерства по интеграции (совместно с Австралией). Также торгово-экономическое и гуманитарное сотрудничество активно развивается с Индией, Республикой Корея, Японией, другими странами региона. В сфере безопасности можно выделить партнерство с Малайзией и Сингапуром, а в 2024 г. велись переговоры о соответствующем соглашении с Филиппинами.

В отношениях с Китаем делается акцент на торгово-экономических и технологических связях, роли КНР в решении глобальных проблем. Так, между сторонами заключено соглашение о свободной торговле, о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, НЗ является страной – учредителем Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, участником инициативы “Пояс и путь”. Функционирует Совет НЗ–Китай для налаживания контактов между правительствами, бизнесом и гражданским обществом двух стран.

В то же время официальный Веллингтон с каждым годом все настойчивее повторяет вслед за партнерами из англосферы обвинения в адрес Пекина в чрезмерной внешнеполитической амбициозности, экономическом давлении, агрессивных действиях в Южно-Китайском море и нарушении прав человека в Синьцзяне. В СНБ 2023 г. отмечена напористая политика Китая по изменению международных норм, его деятельность в киберпространстве, создание военных баз в Южно-Китайском море и использование экономических рычагов воздействия. Особую важность для НЗ имеет политика КНР в ЮТР (об этом – ниже).

Именно “китайский вызов” стал причиной активизации обсуждения новым (с 2023 г.) правоцентристским руководством страны, лидерство в котором принадлежит Национальной партии в коалиции с партиями – ACT (Association of Consumers and Taxpayers) и “Новая Зеландия прежде всего”, возможности участия во второй опоре AUKUS. Правительство одобряет и деятельность Quad. НЗ является одним из основателей созданного в 2022 г. антикитайского Индо-Тихоокеанского экономического рамочного соглашения IPEF. Кроме того, она принимает участие в саммитах НАТО с 2020 г. – после того как политика Китая в 2019 г. впервые была обозначена альянсом как вызов, а также стала участником Индивидуально разработанной программы партнерства НАТО (Individually Tailored Partnership Programmes, ITPP) с 2024 г. – как следствие включения “китайского вызова” в Стратегическую концепцию НАТО 2022 г. В тот же период деятельность альянса в АТР развивалась в связи с расширением сотрудничества с Австралией, Южной Кореей и Японией – вместе четыре страны обозначают как IP4 (Индо-Тихоокеанская четверка).

Китай в свою очередь подчеркивает важность стратегического сотрудничества двух стран, заявляет об устойчивой динамике развития отношений, о том, что КНР и НЗ “должны рассматривать друг друга как возможности и партнеров, а не как вызовы или угрозы”. В то же время представители китайского МИДа неоднократно выражали недовольство негативными высказываниями новозеландских политиков по указанным выше вопросам, а также по поводу перспективы присоединения НЗ ко второй опоре AUKUS. При этом политику в ЮТР КНР проводит без оглядки на опасения НЗ.

Обширные экономические связи с Китаем накладывают ограничения на сближение НЗ с США и их союзниками, в особенности после казуса торговой войны с Австралией в 2020–2024 гг., инициированной КНР, вероятнее всего, по политическим мотивам. Осторожная позиция новозеландского правительства в отношении КНР проявляется в официальном дискурсе. Так, выступая в Институте Лоуи (Lowy Institute) в августе 2024 г., премьер-министр Кристофер Люксон заявил: “Китай остается крупнейшим торговым партнером НЗ и страной, с которой мы хотим работать над поиском решений общих проблем, таких как изменение климата”, но добавил, что в этих отношениях “есть вопросы, по которым мы не придем к согласию”. На двусторонней встрече К. Люксона и председателя КНР Си Цзиньпина на саммите АТЭС в ноябре 2024 г. премьер НЗ вновь отметил значимость торгово-экономических отношений, сотрудничества в области охраны окружающей среды и изменения климата, но повторил, что “есть также пункты, по которым Китай и НЗ не согласны”.

Немаловажным фактором остается стремление руководства обеих ведущих новозеландских политических партий к недопущению чрезмерного сближения с той или иной великой державой, сохранению независимой внешней политики государства. Следствие этого – активизация правительством во главе с Национальной партией взаимодействия с АСЕАН и странами ЮТР. Важную роль играют и традиционные различия внешнеполитической тактики Лейбористской и Национальной партий: первая делает акцент на общемировых гуманитарных ценностях, интернационализме и пацифизме, а вторая – на прагматизме, торговых интересах и опоре на союзы 3. Существуют и внутрипартийные дискуссии по данным вопросам, отличны также позиции других партий, освещение которых, однако, выходит за рамки данной статьи.

Наиболее активную и инициативную позицию НЗ заняла в ЮТР, частью которого она является сама. Будучи крупнейшим государством региона после Австралии, до 2018 г. эта страна проводила прагматичную политику, основанную на балансе выгод и издержек. Во многом это связано с низкой торгово-экономической и инвестиционной привлекательностью малых островных государств ЮТР. Однако с 2018 г. была запущена программа “Тихоокеанская перезагрузка”, в рамках которой существенно интенсифицировалось дипломатическое присутствие НЗ в странах ЮТР, количество политических контактов, визитов, помощь на цели развития (до 60% всей такой помощи, предоставляемой НЗ), культурное и гуманитарное сотрудничество. В 2021 г. Новая Зеландия была четвертым по величине донором помощи на цели развития странам региона после Австралии, Китая и Японии, с 2008 по 2021 гг. – вторым по величине грантодателем после Австралии. НЗ реализует такие программы, как развитие лидеров в Вануату, Папуа-Новой Гвинее, Тонге и Фиджи; повышение эффективности полиции в 11 странах ЮТР; совместное развитие инфраструктуры; усиление кибербезопасности; сокращение и адаптация к последствиям изменений климата; регулярное морское наблюдение в Тихом океане для защиты рыбных промыслов и сбора разведданных для пресечения деятельности организованной преступности.

В стратегических документах и выступлениях представителей правительства акцентируется тихоокеанская идентичность, следование НЗ декларации о региональной безопасности – Boe Declaration on Regional Security (2018 г.) и Стратегии голубого тихоокеанского континента 2050 (2022 г.) – документам, скорректировавшим параметры взаимодействия и соразвития государств – членов ФТО в ближайшем будущем.

Причиной продолжающейся с 2018 г. активизации политики НЗ в ЮТР стал рост геоэкономической и геополитической конкуренции в регионе. Веллингтон всегда воспринимал ЮТР как собственное “подбрюшье”, буфер между зонами геополитической и геоэкономической конкуренции на юге Азии. В связи с этим изменения в среде безопасности в ЮТР воспринимаются новозеландскими политиками достаточно остро. Отмечают три негативных для НЗ тренда в межгосударственном соперничестве в ЮТР: борьба за влияние в противодействии незаконному рыболовству; конкуренция за первенство и эффективность в оказании гуманитарной помощи и преодолении последствий стихийных бедствий; рост числа частных морских субъектов, взаимодействующих с государством.

Прежде всего, конечно, имеется в виду усиление соперничества между Китаем и его оппонентами, такими как США, Австралия, Япония. В последние годы значительно выросло экономическое влияние КНР в ЮТР. За 10 лет китайские инвестиции в регион превысили 80 млрд долл. США, эта страна инвестировала в 19 портов в Папуа-Новой Гвинее, Самоа, Соломоновых островах и Фиджи. Вануату, Самоа и Тонга получили крупные китайские кредиты и близки к долговой ловушке. Инвестиции в строительство сопровождаются трудовой миграцией граждан КНР на острова, увеличением доли китайского населения. В 2022 г. было заключено соглашение в области безопасности с Соломоновыми островами. Китай стремится оказывать помощь местной полиции (например, в Папуа-Новой Гвинее, Соломоновых островах, Фиджи). Заметен и рост политического влияния КНР: так, в 2024 г. Науру и Тувалу признали принцип “одного Китая”.

В НЗ опасаются, что создаваемая таким образом инфраструктура может в будущем обрести двойное назначение. Для усиления своего влияния в области безопасности она участвует в таких форматах, как FRANZ и Pacific QUAD. В 2022 г. по инициативе США был создан новый формат – Партнеры в голубом Тихом океане, направленный на политическую консолидацию государств – членов ФТО и рост участия партнеров США в жизни региона. Важно отметить и то, что НЗ стремится играть роль посредника между ЮТР и внешними акторами, разместив своих дипломатических представителей в Брюсселе, Нью-Йорке, Пекине и Токио с целью координации помощи развития и отношений со странами ЮТР – прежде всего дальнейшего вовлечения своих партнеров в дела региона в собственных интересах.

Итак, соответствует ли внешнеполитическое поведение НЗ категории малой страны? Встречающиеся отрицательные ответы на этот вопрос связаны с ее активным участием в международных организациях, поддержкой основанного на правилах миропорядка, основанной на морали новозеландской позицией по таким вопросам, как ядерное разоружение и изменение климата, избеганием открытой конфронтации с крупными державами 5 9. Однако на основе проведенного анализа позиции НЗ в мировой экономике и архитектуры ее внешней политики можно сопоставить полученные данные с предложенной комплексной моделью классификации государств.

С точки зрения иерархической модели – размера ВВП, численности населения, расходов на оборону и других количественных показателей – НЗ определенно можно отнести к малым странам, относительно средних держав вроде Австралии. С точки зрения нормативной модели, очевидно весьма ограниченное участие НЗ в глобальной политике, заметное – в региональных делах (ИТР) и довольно активное и инициативное – в субрегиональных процессах (ЮТР). Определенно, потенциал влияния на международные отношения у НЗ низок, в связи с чем она стремится к солидаризации с более крупными партнерами: Австралией, Великобританией и США. Это соответствует положению малой страны. С точки зрения поведенческой модели, все ведущие партии НЗ согласны с тем, что представляют малую страну. В связи с этим выделяются такие характерные для МС особенности внешнеполитического поведения НЗ, как отказ от силовой политики, избегание конфликтов, акцент на ценностно-идеологических, нормативных и торгово-экономических инструментах, стремление с мультилатерализму, многосторонности, а также ограниченность сфер и регионов внешнеполитических интересов.

В контексте трансформации миропорядка и роста межгосударственного соперничества – как глобального, так и в АТР, НЗ вынуждена менять свою внешнеполитическую стратегию. В основе ее успешного развития лежат либеральные институты и режимы основанного на правилах миропорядка, в связи с чем эта страна будет и дальше в целом разделять подходы США и их союзников к международным отношениям. В то же время ее стремление к избеганию конфликтов, многосторонности и равноудаленности от ведущих акторов сегодня сталкивается с объективными препятствиями, такими как сокращение потенциала АСЕАН как центра многосторонности в АТР, усиление Китая в АТР и ЮТР, агрессивная политика США по сколачиванию военных блоков, и как следствие – набирающее обороты разделение все новых и новых акторов на два противоборствующих лагеря.

В данной среде НЗ будет все больше терять свободу маневра, проведения независимой политики, и активнее включаться в американоцентричный лагерь подобно тому, как в последние годы это произошло с Австралией и Филиппинами. Возможно, в среднесрочной перспективе НЗ и не откажется от политики безъядерной зоны в ЮТР и не возобновит соглашение с США в формате ANZUS, но ожидаемо ее подключение к тем или иным антикитайским форматам, прежде всего к экономическим, а с большой вероятностью и к военным, например, ко второй опоре AUKUS. В то же время ограниченный оборонный потенциал не позволит НЗ проецировать вовне сколько-нибудь значимую силу, а ухудшение отношений с Китаем – ведущим торговым партнером, еще больше ослабит ее возможности. Кроме того, важно отметить нежелание новозеландских политических элит вступать в открытую конфронтацию с КНР / военный союз с США. В связи с этим в развивающемся американо-китайском соперничестве НЗ сможет играть заметную роль лишь в ЮТР. В АТР и тем более в глобальном масштабе большее значение будут иметь такие союзники США, как Австралия, Япония, Великобритания и другие.

Для России это означает дальнейшее осложнение ситуации, вызванное нестабильностью среды безопасности в АТР и необходимость, во-первых, укрепления собственного экономического и военно-политического потенциала на Дальнем Востоке, во-вторых, проецирования в АТР соответствующих российским интересам идей и подходов, развития торгово-экономических отношений с широким кругом стран региона, поддержки многосторонности и расширения взаимосвязанности государств.